Жанна Агалакова, более двадцати лет проработавшая на Первом канале, но решившая уволиться вскоре после начала войны в Украине, на пресс-конференции в Париже рассказала, почему решила уйти с ТВ, назвала происходящее в Украине войной, а утверждение о том, что борьба там идет с нацистами — ложью. Вместе с тем, Агалакова говорила и о санкциях, которые обрекают Россию «на нищету и разрушения», о коллегах, которые не уходят, потому что боятся остаться бедными. «О страданиях Украины госпожа Агалакова ничего не сказала. Возможно, потому что волновалась…», пишут коллеги из RFI. Приводим их материал о пресс-конференции с небольшими сокращениями.
Пресс-конференция проходила в офисе организации «Репортеры без границ» (RSF), которая много лет помогает журналистам всего мира. Жанна Агалакова, впрочем, сказала, что никакой защиты — ни у французских властей, ни у RSF не просила, хотя и не исключает, что это ей еще может понадобиться.
«Нужно сказать ясно: это — война
«24 февраля, когда война началась, мы были с моим мужем — он тоже здесь работает на Первом канале, оператором — в Милане, чтобы делать репортаж о неделе моды. […] Когда все началось, я тут же позвонила в Москву, спросила, должна ли я прекратить [снимать о моде] и вернуться. Мне сказали: нет, следуем плану, продолжаем. Так что еще неделю мы провели между fashion-shows, модой [днем] и ночью — перед экранами, глядя на то, что происходит ТАМ».
«Для меня не было вопроса, продолжать ли. И не было вопроса, называть ли то, что происходит, «миротворческой операцией». Это — война. Нужно сказать ясно: это — война, — подчеркнула Агалакова. По ее словам, заявление об уходе с Первого канала подала 3 марта, «когда вернулась в Париж».
Большинство сотрудников — против пропаганды, но «они оказались в заложниках»
Жанна уверяет, что большинство сотрудников Первого канала — против пропаганды, но они «не могут» бросить ею заниматься — «у тех, кто против, есть семьи, у них есть старики-родители, которым, возможно, требуется дорогое лекарство, у них есть дети, которые ходят в музыкальные школы и спортивные секции, у них есть ипотека, которую они должны закрывать — они оказались в заложниках».
«И потом, знаете, мы, русские, очень много были бедными — не один раз», — подчеркнула экс-сотрудница Первого канала, напомнив и о советской бедности, и о дефолте 1998-го, и трудностях кризиса 2008-го.
«И вот теперь, представьте, что значит быть бедным, без работы, во время войны», — сказала Агалакова.
«Вы обрекаете (Россию) на нищету и разрушения»
Агалакова заявила, что «ковровые санкции», которыми «Запад обложил Россию», «в первую очередь ударили по среднему классу — по людям, которые всегда разделяли демократические ценности».
«Вы теряете своих союзников в этой истории», — отметила Жанна, подчеркнув: «Вы обрекаете большую страну, в которой 140 миллионов человек, на нищету и разрушения».
Агалакова рассказала, как ей больно видеть, что за границей «меняют» вывески с названием «русский», вводятся запреты для российских спортсменов, музыкантов и студентов: «Вы душите и убиваете русскую культуру».
«Надеюсь, российский народ сам поймет, в какую ловушку попал»
На вопрос болгарской журналистки о том, что Агалакова может сказать людям, которые поверили пропаганде в том, что смерти тысяч мирных жителей в Украине это якобы «fake news», экс-сотрудница Первого ответила так:
— Почему этот невероятный подъем национализма в России? Почему нынешняя власть имеет […] больше половины поддержки населения в России? Власть играла в очень чувствительную игру. Для каждого русского итоги Второй мировой войны — это личная драма. Мы потеряли 27 миллионов человек…
Но тут же подчеркнула: «Русским не дали другой информации — о том, что крайне правые партии на Украине даже не прошли в парламент. О том, что в 2021 году на тех самых спорных территориях на Донбассе были убиты 8 человек. Не 8 тысяч, не 8 сотен, 8 человек — в столкновениях с украинскими войсками».
«8 погибших — это тоже много, это тоже трагедия», но «это другие цифры»; «а в 2020-м погибло пятеро», — продолжила Агалакова
— Это манипуляция, это ложь, это огромный обман. И это огромная трагедия, из которой мы не сможем выйти десятилетия. Что бы сейчас ни происходило. Даже если война остановится прямо сейчас, десятилетия моя страна будет страдать.
Вопрос журналистки Libération Вероники Дорман:
— Вы являетесь частью тех, кто давно знал, что происходит… Тех, кто имел доступ к информации и умел ею манипулировать. […] Это значит, что все эти годы вы были свидетельницей этой деградации. Видели, как россиянам лгали, как их зомбировали. И сегодня вы призываете к тому, чтобы люди перестали зомбироваться. Как вы это представляете сейчас, когда больше почти нет независимых СМИ, а другие рискуют тюрьмой, так как есть закон, запрещающий само слово «война»?
Ответ Агалаковой:
— Прекрасный вопрос… Я не знаю (на него ответа).
И через паузу:
— Я не политик, конечно, но есть два способа… Либо российская власть сама все остановит и вернет назад, отступит назад хотя бы на пять лет. Но я вижу это невозможным… Второе — то, что российский народ сам поймет, в какую ловушку он попал. Но что будет дальше, я не представляю. Я боюсь и того, и другого варианта.
«Война — у ваших дверей»
На последний вопрос, почему она все эти годы молчала, а решила высказаться только сейчас, Жанна Агалакова ответила:
— Потому что война — у ваших дверей. Не принимайте ситуацию легкомысленно… Это не остановится вот так. Это не остановится…
