Сегодня после десяти суток на свободу вышли лишенные аккредитации журналисты Инна Студзинская и Олег Груздилович. В интервью коллегам они рассказали, как прошли для них дни в заключении.
Олега, как и Инну, задержали 16 июля. Во время задержания, отмечает мужчина, силовики его не били, но вели себя «довольно жестко».
— У палову на восьмую я пачуў грукат у дзверы, нават не званок, а грукат. Мы спалі, я падняўся, пайшоў адчыняць. Супрацоўнікі ў цывільным ужо неяк прайшлі ў тамбур, дзе ў нас дзве сумежныя кватэры, і стаялі перад маімі дзвярыма, — в интервью «Радыё Свабода» описал происходящее Олег Груздилович. — Я спакойна ім адчыняю, але мяне хапаюць. Здаецца адзін з іх сказаў: «СОБР», другі: «Міліцыя». Собраўцаў у форме я не бачыў, проста стаяў малады чалавек у пальчатках з набалдашнікамі, і быў гатовы ў любы момант мяне асадзіць. Мне рукі за спіну, засцёгваюць кайданкі і нічога не кажуць. Я адразу стаў абурацца: «Што адбываецца? Жонка ў начнушцы, я ў адных трусах. Тады міліцыянт паказаў паперу, што я падазроны і пачалі вобшук.
В документе было написано, что Олег Груздилович подозреваемый по ст. 342 УК РБ (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них). Квартиру журналиста обыскали. Забрали компьютер, ноутбук, наличные и БЧБ-вымпел и наклейку.
Затем мужчину привезли в Следственный комитет. Общаться без адвоката он отказался, поэтому ему вызвали дежурного. У защитника корреспондент попросил, если его вдруг увезут на Окрестина, сообщить об этом его супруге. Но, насколько понимает Олег, адвокат этого не сделал.
Сейчас журналист под подпиской, разглашать подробности дела он не может. Единственное, что он отмечает: следователю он заявил, что никакого отношения к организации массовых беспорядков он не имеет, а на акциях работал как корреспондент.
На Окрестина Олег Груздилович пробыл десять суток. Часть из них он сидел с руководителем отдела рекламы «Нашай Нівы» Андреем Скурко, а также с коллегой Алесем Дащинским.
— Я не ведаю, што зараз адбываецца з Андрэем, але, покуль мы сядзелі разам, я бачыў, яму цяжка. Ён вымушаны калоць інсулін, ёсць у яго і іншыя праблемы са здароўем, — отмечает Олег Груздилович и рассказывает про Алеся Дащинского: — Калі на сустрэчы з адвакатам Алесь даведаўся, што Інна трымае галадоўку, мы вырашылі яе падтрымаць. Я заявіў пра гэта на вячэрнім абходзе. Старэйшы прапаршчык, які праводзіў праверку, тут жа адрэагаваў: «С матрацами на выход все». Пасля ранейшых сядзельцаў у камеры заставалася тры матрасы, і іх адразу забралі.
На Окрестина, делится наблюдениями Олег Груздилович, много людей, которые сидят по ст. 342 УК, а также по делу о подрыве в Вилейке узла связи. Условия у политических, отмечает он, хуже, чем у остальных. Все эти десять дней журналисту, например, не выдавали постельного белья, не водили в душ и на прогулки, передачу, которую ему принесла супруга, не отдали. Алесю Дащинскому — тоже.
— Дарэчы, у суседняй камеры былі мігранты, і іх на прагулкі выводзілі, — отмечает журналист.
«Я не ела с воскресенья, 8 или 9 дней»
Про жесткие условия на Окрестина говорит и Инна Студзинская. В интервью «Белсату» она рассказала, что спала на голых «шконках», днем и ночью в камере горел яркий свет. Периодически в изоляторе громко включали гимн, «Саня останется с нами», «Любимую не отдают».
— Но там было просто бальзам на душу: две песни Данчика! — говорит она про «тюремный» репертуар.
Есть еду, которой кормили на Окрестина, продолжает Инна, было невозможно, поэтому журналистка объявила голодовку. Единственное, что оставила в рационе, — воду.
— Есть свидетели, я не ела с воскресенья, 8 или 9 дней. Сегодня не завтракала, еще ничего не ела, хочу правильно выйти из голодовки, — отвечает Инна и отмечает, что чувствует себя нормально, за решеткой, говорит, у нее падало давление.
По словам журналистки, сейчас она находится в статусе подозреваемой. Следователь ее не допрашивал. В то же время ей дали подписать обязательство о явке в Следственный комитет.
— Там какое-то большое дело заведено на неопределенных лиц, — рассказывает Инна Студзинская. — Мне дали ознакомиться со списком следственной группы, он был, может, на 50 страницах. Я спросила: «Здесь все следователи, которые есть в стране?». Мне кивнула следователь, сказала: «Почти что».
Дело, продолжает журналистка, касается «организации массовых беспорядков» с 14 июля 2020-го по 12 января 2021-го. Других подробностей она не знает, но отмечает: «всем его шьют» из задержанных журналистов.
