Россиянке Софье Сапеге предъявили окончательное обвинение, ей грозит шесть лет лишения свободы. Хотя после задержания девушка согласилась на сотрудничество со следствием и выступала на государственном телеканале. Может ли это быть сигналом для всех политических, что легких наказаний за участие в протестах, несмотря на «раскаяние», ждать не стоит, или все же оно может смягчить приговор? Спросили белорусских адвокатов и политического обозревателя.
После задержания россиянки в одном из провластных телеграм-каналов появилось видео, в котором она говорила, что является редактором «Черной книги Беларуси», публикующей личные данные силовиков, прокуроров, других лиц, которые, по мнению авторов, могут быть причастны к репрессиям. В конце сентября Сапега давала интервью госканалу «Беларусь 1», где рассказала, как происходила посадка Ryanair, говорила, что сотрудников белорусского КГБ не было в самолете, а к его посадке, «из разговоров с Романом был сделан вывод», мог быть причастен «кто-то из [его] рабочего коллектива».
Из СИЗО КГБ под домашний арест Сапегу перевели еще 25 июня. Тогда ее адвокат Антон Гашинский отмечал, что «дальнейшая судьба Софьи будет определенной и положительной», что она может оказаться дома, однако девушка до сих пор под следствием в Беларуси. Ей продлили арест до 25 декабря.
И все же, как считает адвокат Андрей Мочалов, лишенный в Беларуси лицензии, обвинение для Софьи стало мягче, по сравнению с изначальным.
— Сотрудничество со следствием сыграло здесь свою роль наверняка. Это смягчающее обстоятельство, и их [с Романом Протасевичем] случай — довольно специфический. На практике в таких делах на домашний арест рассчитывать не приходится, — отмечает юрист. — По сравнению с тем, какие статьи изначально фигурировали в ее деле (источники «Новой газеты» сообщали, что Сапега проходит подозреваемой по ч.1 ст. 342 УК (организация групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок) и ч. 1 ст. 293 УК (организация массовых беспорядков). За это ей могло грозить до 15 лет лишения свободы, — Прим. Zerkalo.io), шесть лет — это, конечно, мало. Но если посмотреть суть ее противоправных действий в кавычках, это все-таки очень много. Я лично плохо понимаю, в чем суть ее обвинения. К тому же, когда человеку дают до 5 лет, может применяться отсрочка или условный срок. Если больше — только реальное лишение свободы. Я бы сказал, что в ее деле больше политики, чем права, поэтому говорить, будет ли это каким-то посылом для других политзаключенных, затрудняюсь.
Мочалов говорит, что между Беларусью и Россией есть договор, по которому осужденного могут отправлять в страну его гражданства для отбывания наказания, так может произойти и с Софьей. А российские органы юстиции имеют полномочия решать, будет ли конкретный человек отбывать наказание. Юрист также отмечает, что не советовал клиентам записывать подобные видео с признаниями.
— Изначально было понятно, что эти видео могут использоваться против них самих. Сотрудники органов внутренних дел обещают, что человек запишет эти слова и его отпустят, но это далеко не всегда оказывается правдой. Есть случаи, когда эти «покаянные видео» признавались доказательством в уголовном процессе и на их основании человека приговаривали к реальному сроку.
Еще один адвокат, согласившийся на анонимный комментарий, отметил, что такое обвинение для россиянки Сапеги было предсказуемым.
— Безнаказанным не уйдёт никто. Кайся-не кайся — все равно будет срок. Лукашенко сам заявил об этом ранее: что найдут каждого причастного [к протестам] и накажут. А силовики просто все это исполняют. Каждое ведомство наперегонки старается выделиться в изобретательности способов и методов.
Спрашиваем, может ли согласие на интервью госСМИ, съемки в «признательных видео» повлиять на смягчение наказания?
— Может быть вариант сидеть без карцера, но все равно это все сомнительно. Как правило, на приговоре или квалификации [все это] не отражается, — отмечает адвокат. — Практика поменяется ближе к концу 2022 года. После принятия новой Конституции будут досрочные выборы президента, после них власть поменяет риторику для сближения с Западом.
Политический обозреватель Александр Класковский считает, что в случае с Сапегой белорусские власти ведут игру с Москвой. По его мнению, после приговора девушку могут передать России — или через экстрадицию, или через помилование.
— На самом деле, для них она, как это ни цинично звучит, — политический товар. Белорусские власти должны вынести ей приговор, и на этой стадии, конечно, логично продемонстрировать суровость, чтобы потом сделать якобы широкий жест. Мы можем условные параллели провести с выдачей Вагнеровцев, ситуацией с российским топ-менеджером Баумгертнером, когда его несколько месяцев мурыжили, а потом все же экстрадировали (гендиректора «Уралкалия» в Беларуси задержали в августе 2013-го, в сентябре его перевели под домашний арест, позже экстрадировали, а в России дело закрыли, — Прим. Zerkalo.io). Во всех этих случаях с пойманными, так сказать, ценными кадрами в представлении белорусских властей велась такая игра с Россией.
По мнению эксперта, Софья Сапега, даже если получит шесть лет лишения свободы, не просидит долго в белорусской тюрьме: широкие жесты перед Москвой сейчас в интересах Беларуси.
— Можно вспомнить недавнее признание Крыма Лукашенко. Якобы мы проявляем такое милосердие по отношению к вашей гражданке. [Поэтому], чем суровее приговор, тем благороднее, шире и гуманнее будет выглядеть следующий шаг белорусских властей. Поднимем цену, а потом отдадим в расчете, что сами тоже что-то получим.
Также эксперт считает, что власти не пытаются воздействовать на других политзаключенных, к тому же они в информационной изоляции и не знают, что происходит на воле, поэтому и не смогут уловить такие сигналы.
— Те, кто сидит, — сознательные твердые противники режима. Воскресенский ведь многим предлагал написать прошение о помиловании, но мало кто согласился. Для них пойти на это — потерять свое достоинство. Недавно освободили 13 человек, но это не вызвало резонанс. Важно же, чтобы не какие-то там случайные люди согласились [попросить помилование]. Вот если бы Бабарико или Статкевич покаялись, это было бы большое завоевание, — считает эксперт.
Поэтому, заключает Класковский, для остальных белорусских политических заключенных пример россиянки ничего не значит.
— Показательно, что Протасевич исчез. Его хотели использовать в пиар-поле, но не получилось, и его убрали, но нигде не звучит, что его собираются наказывать очень строго. Хотя здесь, думаю, был такой посыл другим оппозиционерам: раскайтесь, посыпьте голову пеплом, скажите плохо о ваших бывших соратниках — и тогда вы можете рассчитывать на снисхождение. А здесь послания будут в адрес Москвы в первую очередь.
