Что означает размещение на территории Беларуси российского тактического ядерного оружия и чем это отличается от его передачи? Нарушаются ли какие-либо международные договоры и какими могут быть последствия для нашей страны? На эти вопросы отвечает в своей колонке юрист-международник Екатерина Дейкало.
Екатерина Дейкало
юрист-международник
Кандидат юридических наук, доцент, заведовала кафедрой международного права БГУ (2014−2020), эксперт Белорусского Хельсинкского комитета.
Россия «размещает, а не передает» Беларуси ядерное оружие. В чем различия между этими терминами?
На вопрос журналиста о передаче тактического ядерного оружия Путин заявил: мы не передаем, а размещаем. При этом он подчеркивает — и США не передают, но размещают. Он особо акцентирует внимание на том, что никто (мол, ни Россия, ни США) не нарушает обязательства. Почему и в чем разница?
Основной действующий для России и Беларуси договор, закрепляющий обязательства относительно передачи и принятия тактического ядерного оружия, — это Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года. Это также один из международных договоров с наибольшим количеством участников — 191 государство, то есть практически весь мир.
В ДНЯО предусмотрены отдельно обязательства для ядерных государств — не передавать кому бы то ни было любое ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, а также контроль над ними ни прямо, ни косвенно (статья 1). А для неядерных стран зеркальное обязательство — не принимать подобное оружие или контроль над ним (статья 2). Действительно, в договоре используется термин «передача», но попадают ли под него ситуации, подобные нашей, когда находиться снаряды будут в Беларуси, но, очевидно, под российским контролем?
Во-первых, если обратиться к базовому правилу толкования международных договоров, то термины толкуются добросовестно, в соответствии с обычным значением в контексте договора, а также в свете его объекта и целей. Исходя из контекста упомянутых статей 1 и 2 ДНЯО, «передача» ядерного оружия, скорее, означает передачу в распоряжение неядерного государства, то есть под его контроль.
Во-вторых, важно вспомнить историю разработки Договора о нераспространении ядерного оружия. То, как толковать «передачу» (в английской версии — «transfer») ядерного оружия неядерной стране, было одним из центральных вопросов при согласовании текста ДНЯО между США и СССР. В общем-то, можно сказать, что согласованное ими толкование именно такое — не считать передачей ситуацию, когда ядерное оружие не передается в распоряжение и под контроль неядерного государства. Именно так толкуются положения этих двух статей ДНЯО и в рамках НАТО, при реализации политики альянса Nuclear Sharing (совместное использование ядерного оружия). Именно ее имел в виду Путин, когда говорил «США тоже так делают».
Чем отличается то, что делают США и НАТО, от намерений России и Беларуси?
Концепция Nuclear Sharing — это часть политики ядерного сдерживания НАТО. Она позволяет не обладающим таким арсеналом членам альянса участвовать в планировании использования ядерного оружия. Включая привлечение вооруженных сил этих стран к доставке ядерного оружия в случае его применения. Проще говоря, это позволяет в том числе США размещать свое ядерное оружие в странах НАТО, у которых его нет. И Вашингтон этими возможностями пользуется.
Ряд экспертов заявляют, что эти договоренности в рамках Nuclear Sharing НАТО нарушают статьи 1 и 2 ДНЯО (а все страны-члены Альянса — его стороны) или по крайней мере считают вопрос их соответствия этому договору дискуссионным. Вместе с тем НАТО особо подчеркивает, что такие договоренности внутри объединения не нарушают обязательства о нераспространении, так как все размещенные на территориях европейских неядерных государств ядерные вооружения США находятся под полным контролем Вашингтона.
Поэтому да, с одной стороны, можно говорить о том, что Россия собирается делать то, что и США делает в рамках НАТО, не нарушая обязательств по ДНЯО (соответственно, их же не нарушает и Беларусь), но, как говорится, есть нюанс.
Во-первых, ситуация. В случае США и неядерных членов НАТО, где находится их оружие, никто из них не является государством, развязавшим и ведущим в настоящий момент агрессивную войну, и их Nuclear Sharing началось и осуществлялось вне контекста всякого конфликта. Да, в контексте «холодной войны», но сейчас — самая что ни на есть «горячая».
В случае с Россией и Беларусью это не просто политика Nuclear Sharing. Ситуация выглядит следующим образом: есть два государства-агрессора, одно из которых в настоящий момент является стороной вооруженного конфликта согласно международному гуманитарному праву и государством, начавшим эту войну, а второе (Беларусь) — совершает длящееся преступление агрессии в форме содействия первому в развязанной им войне и декларирует всякое с ним союзничество. И вот эти два государства начинают передвижения и манипуляции с ядерным оружием. Надо признать, это далеко от ситуации, в которой происходит политика Nuclear Sharing НАТО.
Во-вторых, смысл и цели. НАТО декларирует свои так: распределение между членами Альянса как бенефитов, так и ответственности, политических и операционных рисков в контексте ядерного сдерживания. Слово «ответственность» вообще не из лексикона и не из мироощущения Путина и Лукашенко. И цель таких телодвижений президента России совсем другая — у него просто закончились «неядерные аргументы», но он должен продолжать чем-то угрожать.
В-третьих, механизмы принятия решений. Ключевое во всей этой истории — роль верховенства права, устойчивых институтов и процедур. НАТО — это устойчивый механизм с работающими процедурами и институтами, управляемый странами с развитой политической и правовой культурой. Любые решения, которые принимаются в рамках альянса, тем более по ядерным вопросам, не могут быть приняты через индивидуализированные механизмы «потому что я так хочу». Сказать то же самое о союзе Путина и Лукашенко, мягко говоря, сложно: два диктатора, находящихся ментально в конце 19 — начале 20 века, принимающих единоличные решения, каждый из которых преследует свои личные цели в этой ситуации и использует для этого другого. Это абсолютная непредсказуемость.
При этом, если мы посмотрим на объект и цель ДНЯО, то увидим, что основной его смысл — это минимизация любых ядерных рисков, в том числе и войны с применением ядерного оружия.
Нарушает ли размещение ядерного оружия какие-либо международные обязательства, которые взяла на себя Беларусь?
Кроме обязательств по ДНЯО, по большому счету, никаких других по поводу запрета на принятие и размещение на своей территории ядерного оружия у Беларуси нет. Присоединение нашей страны к ДНЯО происходило в связке с подписанием Будапештского меморандума — документа о предоставлении США, Великобританией и Россией гарантий Беларуси в связи с ее отказом от возможности иметь ядерное оружие, оставшееся после распада СССР. Беларусь должна была вывести со своей территории находящееся тут стратегическое ядерное оружие в установленный срок. Она это сделала, и дальше для нее действует ДНЯО.
Поэтому важно, чтобы МАГАТЭ, которое следит за исполнением ДНЯО, оценило соблюдение Россией и Беларусью обязательств с точки зрения объекта и целей договора с учетом контекста войны в Украине и соучастия Беларуси в российской агрессии.
Какие у этого могут быть последствия?
Если говорить вне контекста «ядерных обязательств», а именно об изменении статуса Беларуси как участницы этой агрессии, степени ее участия, с таким размещением юридически ничего не изменится. Само по себе размещение этого оружия юридически не добавляет ничего. Со стороны Беларуси продолжается все та же форма агрессии — предоставление территории для использования при нападении на другое государство.
Зато, конечно, изменится с политической и, что особенно важно в нынешней ситуации, военной перспективы. Об этом уже высказывались и еще будут высказываться коллеги политические аналитики. Но самое важное и безответственное со стороны Лукашенко в этом всем, конечно, то, что легким движением руки в нынешней ситуации идущей войны, размещая у себя на территории ядерное оружие государства, развязавшего эту войну, он нарисовал на территории Беларуси мишень. И это как раз тот случай, когда вне зависимости от наличия формальных оснований для юридической ответственности, политические акторы должны понимать, что есть нечто большее — ответственность за этот мир и за людей, которые живут на подконтрольной тебе территории.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
